Мой отец – известный английский хирург. Моя мать – основательница общества помогающего женщинам, пострадавшим от насилия. С самого детства я видел, как мать приводила в дом женщин, пытаясь им помочь. Обычно это были замученные жизнью и мужчинами тетки, избитые, с погасшими глазами. Они жили у нас какое – то время, отмывались, отъедались, залечивали нервы. Потом пропадали. Потом появлялась новая. Такой круговорот. Мать хотела помочь всем, кто, так или иначе, пострадал от насилия. Удивляюсь, как со своей ненавистью к мужчинам, она вообще умудрилась выйти замуж за моего отца и родить меня. Правда, ни я ни отец, никогда не ощущали ее плохого отношения. До сих пор теряюсь в догадках, то ли она действительно нас любила, то ли просто хорошо маскировала свои чувства. Ведь ей было удобно, Алан обеспечивал семью, а она занималась тем, чем хотела. Надо бы отдать ей должное, она тратила деньги не на побрякушки, а на благое дело. Она хорошая женщина, только слегка фанатичная, на мой взгляд.
У меня был дедушка Якуб. Когда мне было шесть лет, он часто рассказывал мне страшные истории. Позже я считал все это сказками, но вероятно это было не так. Часто он рассказывал мне о чудовищах, которые преследовали его, когда он был ребенком. В конце он побеждал своих чудовищ, какими бы страшными они не были. Помню, как он показывал мне старинные фотографии. Мне, маленькому впечатлительному ребенку они казались очень страшными. На фотографиях были изображены парящая над землей девочка, мальчик, держащий одной рукой огромную каменную глыбу, девочка со вторым ртом на затылке, и еще с десяток весьма жутких фотографий. По его словам, эти дети были особенными и познакомился он с ними в интернате в Англии, куда попал во время войны. Родители посадили его на поезд в Польше, когда только начались волнения, в надежде избавить его от преследования нацистами. Да, все чудовища моего дедушки – люди в военной форме, которые со временем получили в его воображении форму разнообразных чудовищ.
Мне было десять лет, когда дедушка окончательно сошел с ума. Все это время он рассказывал мне ужасы о чудовищах, показывал странные фотографии. Сам же он то и дело твердил, что скоро они придут за ним. Родители хотели отправить его в лечебницу, а я считал, что этим они ему не помогут, только избавятся от ставшего несносным старика. Я же любил деда, мы много времени проводили вместе. И пусть его истории были сумасшедшими, пусть фотографии пугали меня, когда я был ребенком, пусть меня высмеивали в школе, когда я повторял дедушкины рассказы, я его очень сильно любил.
В одиннадцать я подрабатывал в аптеке, принадлежащей моему дяде. Мамина семья владела сетью аптек по городу, и это было своего рода семейным бизнесом. Они думали, что я, как и все дети этого семейства, продолжу их дело, поэтому устроили меня в аптеку поработать на лето. Я же совсем не испытывал к этому тяги, но разве меня кто – то спрашивал?
Все лето я пытался дискредитировать себя в глазах руководства. Аспирин у меня стоял рядом с памперсами, зеленка частенько разливалась, я вечно опаздывал и вступал в споры с покупателями. Моей целью было вылететь с этой работы. В тот день я в очередной раз устраивал мини-диверсию. Дженни – управляющая, дала указание выложить горку упаковок с памперсами и повесить на них табличку с акцией. Я сделал то, что она просила, только вот взял со склада другую фирму. Конечно, Дженни устроила мне выволочку, но не уволила, какая жалость. Только приказала переделать. На что я просто пнул эту огромную гору и упаковки разлетелись по полу, падая к ногам посетителей. Ну уж после такого – то должны уволить? Нет, увы. От расправы меня спас звонок деда. Он в панике требовал что бы я приехал к нему. Что – то говорил о том, что они его нашли. Он совсем сдал последние дни. Постоянно ходил с оружием, но неделю назад отец отобрал у него все его вооружение и закрыл в сейфе. Сейчас дед требовал найти ему ключ. Я пообещал приехать.
Через двадцать минут у аптеки стояла развалюха Теда – одного из моих друзей. Точнее нет, не так. Моего единственного на тот момент друга. Помните, я был странным парнем со всеми этими дедушкиными историями. Но еще я был умным парнем. Поэтому я был мозгами Теда на контрольных, а он моими мышцами, когда требовалось. Я был довольно субтильным ребенком. Тед был на несколько лет старше, поэтому такая защита мне пригодилась.
Через двадцать минут мы были у дома деда, но там его не оказалось. Он жил в пригороде, в огороженном поселке. Поселок был весьма старый и там уже практически никого не оставалось, жило всего несколько семей. Дом был в таком состоянии, будто в нем что – то случилось.
Я попросил Теда остаться в доме, а сам бросился в лес по тропинке. Дед туда часто уходил. Через пару метров я увидел тело Якуба. Бросился к нему, но на зов он не отзывался. С трудом перевернув тело деда, я увидел кровь на рубашке. Он уже не дышел. На животе было несколько глубоких рваных ран, рядом валялся окровавленный нож.
На мой крик прибежал Тед. Потом была полиция, врачи. Мне стали сниться кошмары. Я поверил в то, что чудовища из прошлого деда, про которых он рассказывал, его настигли. Когда я пробовал об этом рассказать, все списывали это на потрясение и бурную фантазия.
Я стал плохо спать и бояться темноты. Во сне я видел окровавленное тело деда, глубокие раны, в которых виднелись внутренности. Меня мучили кошмары. В темноте мне мерещились чудовища из рассказов деда.
Родители отвели меня к психотерапевту. Два года я ходил на приемы. Мало что помогало. Точнее, не помогало ничего. Несмотря на лекарства, душеспасительные беседы, я все равно видел кошмары. Сначала я честно описывал то, что видел, но понял, что все это бездарная трата времени. Поэтому через год сеансов начал выдумывать какие – то нормальные сны. То я летал во сне, то съедал гору мороженого, то еще какую – нибудь чушь. Врач мне не верил, но я понял, что помочь он мне не в состоянии, а психотропные лекарства сделают из меня настоящего психа. Поэтому я стал больше общаться с людьми, начал заниматься футболом. И это действительно помогло. Я отвлекался на спорт и вечеринки, занимал все свободное время, приходил домой уставший и скоро кошмары не волновали меня. Они даже стали сниться реже. Я не совсем справился со своими страхами, я до сих пор недолюбливаю темноту и фарфоровых кукол (их было много в доме деда и это последнее, что я увидел перед тем, как нашел его тело), порой плохо сплю, но стараюсь с этим справляться.
Так я стал вполне нормальным, по меркам окружающих. Ведь после смерти деда все считали, что у меня крыша поехала. Я серьезно увлекся футболом, играл в школьной, затем и университетской команде.
Когда я был на третьем курсе, умер отец. В кампусе была вечеринка, по случаю победы в футбольном матче с другим университетом. Я, забивший решающий гол в ворота, был едва ли не звездой этой вечеринки. Но я очень надеялся, что они все перепьются и перестанут меня дергать и предлагать мне одну подвыпившую девицу за другой. Это мне не нравилось во всех тусовках. Парни накачивали девиц выпивкой, а потом пускали их по кругу. Да они наверное и не очень сопротивлялись, но меня эта «традиция» раздражала. Я был уже конкретно выпившим, когда мне подсунули не очень трезвую девчонку из группы поддержки. Или она подошла сама. Я не помню. Да и не важно, мы оказались в комнате.
Едва я успел натянуть брюки, в дверь забарабанили. Дик, мой сосед испуганно заголосил, что меня ищет мать. Я выскочил в коридор натягивая футболку и наткнулся на осуждающий взгляд матери. Она, конечно, не могла не заметить уже успевшую вырубиться студентку на кровати. Но, ее сейчас это не так сильно волновало. Она пришла сообщить мне, что отец скончался от сердечного приступа. Как потом оказалось, отбросил он коньки верхом на проститутке. Идеальное семейство. Мать спасала женщин подвергшихся сексуальному насилию, отец получил сердечный приступ трахая проститутку.
Жизнь моя не особо поменялась, отец хорошо постарался, что бы обеспечить семью. Да и родители матери, были не из бедных. Я окончил учебу и получил предложение поработать в частной школе для девочек.
Мне нравилась моя работа. Нравилось и вести уроки литературы и так же тренировать школьную футбольную команду. К тому же, заведение было частным, поэтому оплачивалась моя работа совсем неплохо.
Все было бы отлично, если бы пять лет назад меня не обвинили в сексуальном домогательстве. Джудит Фелч. Пятнадцатилетняя школьница, девочка из футбольной команды. Дочка пастора.
Все получилось крайне глупо, но сломало мне жизнь. Перед экзаменами мы изучали древнегреческую литературу, но девочки категорически не могли усвоить материал, жалуясь на невероятную жару. В классе и впрямь было душно. Поэтому я попросил выдать каждой девочке по простыне и вывел их на поле. Там они обернулись в свои импровизированные «тоги» и мы продолжили изучать вопросы, только теперь девочки уже были не замученными школьницами, а греческими богинями и урок пошел веселее.
Если бы я знал, чем все это для меня обернется. Директор увидел наши занятия и предостерег меня. Девочки убежали на следующее занятие, я тоже уже собирался уходить, но заметил на траве бюстгальтер. Видимо, какая – то из девочек обронила. И вероятно, специально. Я поднял его, на бирке, которые были пришиты ко всем вещам учениц, было имя Джудит Фелч. С целью вернуть вещь девочке, я сунул его в карман.
Спустя неделю меня обвинили в изнасиловании. В качестве пострадавшей выступала юная мисс Фелч. Ее отец утверждал, что я грязное животное, которое воспользовалось доверчивостью его дочурки. В качестве доказательств выступал дневник мисс Фелч, в котором та подробно описывала наши с ней встречи. Это все было фантазией подростка, но как я мог это доказать? Ее отец нашел у нее противозачаточные таблетки. Помню, когда она подошла ко мне и попросила отвезти в центр планирования семьи, так как собиралась заняться сексом со своим парнем. Мне было немного странно услышать эту просьбу от девочки, но видимо ей не к кому было обратиться. Матери у нее не было, а отец сожрал бы ее с потрохами за такой вопрос. Поэтому я согласился. Это было еще одним свидетельством против меня. Раз к врачу возил я, значит на сексе настаивал я.
Она пришла ко мне через несколько дней, после визита к врачу, в слезах сообщив, что парень ее бросил, после того, как переспал с ней. Мне пришлось успокаивать плачущую девочку, убеждая, что дело не в ней. Надо быть осторожнее со словами. Видимо, я убедил девочку, что что – то к ней испытываю, просто одним своим человеческим отношением. Вот идиот.
Мой адвокат убедил меня пойти на сделку о признании вины. Мне могли бы дать восемь лет. Но он убедил меня признаться в сексуальных домогательствах и отсидеть семь месяцев. По его словам, другого выхода не было.
Так я оказался в тюрьме. Не сойти с ума там за эти семь месяцев мне помогли только книги, которые было разрешено брать в судебной библиотеке. В первую же ночь, меня едва не придушил огромный черный негр. Но другой заключенный помог мне не сдохнуть там прямо же в первый день.
Негр был любителем смотреть викторину. Какая ирония. Именно ее я смотрел на воле. Именно ее показывали каждую субботу в семь вечера. Именно на нее я спешил домой. И именно в семь вечера в субботу, по заявлению Джуди мы с ней встречались. Мы заключили своеобразную сделку. Если я хотя бы раз ошибусь в ответе на вопросы викторины, то становлюсь «сучкой». За три месяца я ни разу не ошибся. И расслабился. Отвечал на вопросы не особо задумываясь. И вот однажды дал неверный ответ. Я первый раз услышал тишину. Все замолчали, глядя на меня и я понял, как лажанул.
Теперь я жил только в ожидании, когда же этот негр придет взять с меня свой должок. Черт, да лучше повесится.
Меня отправили отбывать какую – то трудовую повинность. Нужно было отремонтировать старые склады. Едва я зашел в сарай, за мной следом зашел и мой мучитель. Я почувствовал мощный удар по затылку и рухнул на солому.
Я помню, что заявил ему, что таким способом он меня все равно не сломает. Я отсижу и выйду человеком. И еще какую – то ахинею. Разве я думал, что это поможет? Едва он отвлекся, я схватил какой – то стальной прут и замахнулся. Я готов был его убить, только бы не стать жертвой самому. Действовал механически, ведь я же не собирался становиться чудовищем. Мне нужно сохранить человеческий облик.
Не знаю как, но это помогло. Он поднялся с пола и вышел, оставив меня одного. С тех пор, он больше меня не трогал, а через месяц его освободили.
После выхода из тюрьмы я переехал. Просто ткнул пальцем в карту и купил билет. Благо, счет в банке помог мне сделать это без проблем. В новом городе я начал новую жизнь. Устроился В газету(подальше от детей и девочек- подростков). Тут о моем прошлом никто не знает, кроме моего начальника. Но тот поверил в мою версию, хоть и пообещал, что за любую провинность, я вылечу вон со свистом.
После тюрьмы я терпеть не мог, когда меня кто – то трогает. Никто ничего не знает о моем прошлом. Знают только, что я жил в обеспеченной семье, знают, что люблю журналистику, знают только то, что касается моей жизни после тюрьмы
